Приют убогого Чухонца

Выглянувшее солнце породило ненужные иллюзии. Охота к перемене мест потянула в самый, на мой взгляд, красивый парк — в Гатчину.
Охота приняла облик дочери и прямо так и заявила: «Поедем, мол». На электричке охоте не захотелось — ей подавай всю Гатчину целиком, а не только маленький кусочек у Балтийского — гатчинского — вокзала.
Конечно, 631-й автобус едет от станции метро «Проспект Ветеранов», вот только непонятно, из какого места. Долгие блуждания приводят туда, откуда, казалось бы, ни один автобус стартовать не должен, но он стартует, более того — он как раз подъезжает. Весело слепящее глаза солнце, обещающее прекрасные снимки, в Красном Селе сменяется тучами, а уже в Вилози и дождём. Наш странный автобус умудряется ещё и заехать с шоссе на станцию «Тайцы», застревая там в табуне свободно — слишком свободно — припаркованных автомобилей. Но ему удаётся выбраться обратно на шоссе, высадив на повороте тётку, ехавшую от самого начала. Интересно: ей хотелось просто взглянуть на станцию? А иначе — зачем эта странная поездка до станции и обратно?
Дождь усиливается, но над Гатчиной уже видны просветы, даже солнце выглядывает.
Но в Гатчине хмуро. От кирхи, через Хохлово поле — прямо в парк, а там — снова дождь. И мокнущая шляпа на базе колонны портика берёзового павильона. Но барышня встаёт, сметает со шляпы налетевшие обломки листопада и снова усаживается в нишу. Аппарат эту хмарь не берёт, глушит цвета, размазывает краски — шибко умный, гад. Немногочисленные гуляющие прикрываются зонтами или просто спешат уйти, зябко втягивая головы в плечи. И впрямь — холодает. Дочь натягивает куртку, но свой зонт доставать отказывается, прилипает под руку к моему.
Мостики водного лабиринта почти починены, но дорожки уже совершенно раздолбаны. На другом берегу пруда горы камня — ремонтируют Львиную пристань. А мостик через пролив так и стоит без балюстрад, лежащих в проливе античными статуями. Но какие-то ремонты идут, традиционно затянутые на века, для совершенной вечности.
Велосипедисты. Молодая мама не удерживает руль на разбитой дорожке, кувырком летит с велосипеда, велосипед падает, накрывая собой маленького — совсем маленького — человечка, сидящего в специальном сиденье на багажнике. Мама — идиотка. Ребёнок ревёт, мама успокаивает. Похоже, такое случается не впервые, поскольку рёв быстро заканчивается.
Дождь всё сильней. Лиственница над скамейкой — не лучшая защита от дождя, но и под лиственницей можно попить чая. А если совсем замочит, можно раскрыть зонтик.
Выход на косу у Серебряного озера закрыт решёткой. Решёток много: ими закрыты мостики, тропинки, лестницы. Бастионы. Даже ворота в парк закрыты. Коли закрыто, идём к амфитеатру, чтобы оттуда к вокзалу. Но и там решётки, какой-то ремонт, раскопанная земля. Зато теперь дворец будет обойдён со всех сторон.
Дождь. Течём, размывает дорожки. Дочери — Довольно долго целее всего и здесь, и в Павловском парке были водостоки, и дорожки были сухими. — Так вот же водосток! — Так он в самом верху разрушен, и вода сразу течёт по дорожке, а в нижней части забит песком.

Холодно, хочется на вокзал. Как-то внезапно похолодало.
Но на вокзале охота к перемене мест опять показывает свой нрав — не посмотреть ли Гатчину? Дорожки, тротуары, заваленные кленовыми листьями, под которыми вода. Идём по камушкам. У колонны Коннетабля небольшой затор. Интересно, а куда делся километровый столб «46 км»? Сколько себя помню, был, а сейчас нет.
В Приоратский парк совсем не хочется — холодно и мокро. Издалека рассматриваем красную крышу и белые стены.
Захотелось поесть. Возле Сиротского училища рассматриваю мемориальные доски, пока дочь ищет в интернете какой-нибудь фаст-фуд. На досках, правее революционеров, Доливо-Добровольский и Чигорин — слава России. Интересно, а есть ли памятники в Гатчине? Лениных и прочих, тех, что левее, полно, а вот эти, которые слава…
Трудновато в Гатчине с чем-то насчёт пожрать. Казалось, что видели что-то при въезде. Достопримечательности забыты — все на поиски фаст-фуда! Уже за гатчинскими въездными воротами, сделав несколько кругов, впадаем в японский ресторан с детскими порциями. Да ещё и подождать нужно. Хорошо, что к рыбе есть водка.
Вечер, темнеет быстро. На остановке нужно ловить свою маршрутку. Но на этой же остановке биржа автобусов. Идущих до Московской. Они нам нужны? Но свою маршрутку уже почти не разглядеть. Еле стоящая на ногах барышня тащит большущий пакет с какой-то мягкой игрушкой. Очень большой. Роняет, ловит, перепаковывает, снова ставит, снова роняет, снова перепаковывает. Упадёт? — Игрушка? — Нет, барышня. Минут сорок ловли. И окончательная сдача — едем до Московской, раз наши маршрутки проносятся мимо и подозрительно пусты. Чтоб я ещё раз, да 631-м…
Автобус, идущий до московской, мягкий, в отличие от дневного ПАЗика. Хорошо можно подремать. Зачем-то едем через Тайцы. Возникает предложение выйти в Красном Селе и быстренько добраться до дома. Но Красного Села нет. Несёмся — несёмся! — какими-то огородами. Через полчаса оказываемся у обсерватории, оттуда — вниз, к городу.
Неслись 30 (ну, хорошо — 32) километра 50 минут. Правда, рядом с кольцом маршрутки.
Поздно, маршрутка полупустая. Едет, пытаясь подобрать всех на любой остановке. У железнодорожной платформы толчея — прибыл поезд. Похоже, из Гатчины. Переход пропускает нагруженную кошёлками толпу. Водитель маршрутки не выдерживает, срывается задолго до зелёного на красный, чтобы тут же остановиться у остановки и постоять. Садятся пассажиры электрички, среди которым могли быть и мы, если бы вместо поисков «Макдональдса» пошли в Татьянино. Заходит небольшая тётка, неся, как небольшую штангу, толстую коротконогую рыжую собаку, тащит брата своего меньшего за загривок и задницу, вываливает на дно маршрутки. Брат тут же забивается под переднее сидение, а тётка проходит дальше и уже оттуда тянет его за поводок. Поводок — толстенная верёвка, вроде альпинистской. Приходится помочь, поиграть в перетягивание каната.
Бредём по мокрому тротуару. Дочь прячет руки в рукава — замёрзла, не хочет даже дверь открывать. Включаю телевизор. «Зенит» забивает четвёртый гол из офсайда. Матч заканчивается и тут же начинается снова по другой программе.
Дома.