Путин рассорился с людьми умственного труда, расплевался, обиделся и пошел в народ, из олигархической диктатуры – в популистскую. Раньше опирались на тех, кто чувствует себя выше среднего, теперь – на тех, кто ниже. Ваши ценности – мои ценности, ваши мысли – мои мысли, ваши вкусы – мои вкусы, кого вы не любите – и мои враги.



Где свои, где чужие – теперь еще легче определить. Одни скучают по твердому сыру, другие радуются, что он у врага сгниет в убыток. Одни беспокоятся за «Макдональдс», вспоминают, как было до него, другие пишут письма в газеты: давно пора закрыть эту чужеземную отраву, заменить на чебуречные, у нас богатая кухня народов СССР. Одни переживают за свободный интернет, другие за то, что из-за него тут у подъезда проводов каких-то наклали, а от них, небось, излучение: он нам и на хер не нужон, интернет ваш. Одним не хочется ссориться с внешним миром, другие радуются, как мы их уделали: вернули свое, а будут возникать, вернем и чужое.

Пармезан – химия, гамбургер – отрава, Европа – клоака, разнополый секс – духовный подвиг, интернет – выдумка ЦРУ, рок-музыка – сатанизм, Гарри Поттер – педофилия, правозащитники – шпионы, католики – не христиане, геи – не люди, иностранцы – враги. Путин – наш президент.

Великолепная колонка Александра Баунова в сегодняшнем «Слоне» — практически поэма в прозе. По числу литературных аллюзий на килобайт может сравниться разве что с «Адой» Набокова. Хочется процитировать оттуда экранов шесть, но ограничусь тремя абзацами:

Лицей «Интеллектуал», «русский Хогвартс», пишет Путину: «Спасите, помогите». Не поможет: надо было назвать «Троечник». Кто больше зарабатывает, отнимем накопительную часть пенсии. Отменим льготы по обязательному медицинскому страхованию для больших зарплат, а большие – это от 50 тысяч рублей. Поговорим о контроле цен на продукты для населения. Примем закон, чтобы выключать интернет, когда угрожает; а он всегда. Персональные данные запретим хранить на иностранных серверах раньше, чем собирались, – не с 2016 года, а уже прямо сейчас, с 1 января. Иностранцам не позволим владеть не только телевидением, а и глянцевыми журналами с деловыми газетами. А то владеют и проповедуют нам чуждые ценности. Было время, гламур называли идеологией российского правящего класса, хоть и тогда Путин ему не очень доверял. А сейчас тем более: в центре там человек – мягко ли он спит, сладко ли ест, и как сделать, чтобы крепче и слаще, во что его одеть, что над досуге прочесть, куда поехать. А это все неправильная цивилизация. Правильная – чтоб в центре идея.

Где свои, где чужие – теперь еще легче определить. Одни скучают по твердому сыру, другие радуются, что он у врага сгниет в убыток. Одни беспокоятся за «Макдональдс», вспоминают, как было до него, другие пишут письма в газеты: давно пора закрыть эту чужеземную отраву, заменить на чебуречные, у нас богатая кухня народов СССР. Одни переживают за свободный интернет, другие за то, что из-за него тут у подъезда проводов каких-то наклали, а от них, небось, излучение: он нам и на хер не нужон, интернет ваш. Одним не хочется ссориться с внешним миром, другие радуются, как мы их уделали: вернули свое, а будут возникать, вернем и чужое.

Пармезан – химия, гамбургер – отрава, Европа – клоака, разнополый секс – духовный подвиг, интернет – выдумка ЦРУ, рок-музыка – сатанизм, Гарри Поттер – педофилия, правозащитники – шпионы, католики – не христиане, геи – не люди, иностранцы – враги. Путин – наш президент.



К сожалению, по существу аналитики вообще никак не возможно с автором согласиться. Очень красивую он схему нарисовал, и милую моему либеральному сердцу, но уязвимую ровно в том месте, где настал соблазн поверить гармонию алгеброй, а теорию — примерами. Невозможно всерьёз рассуждать о разных сортах диктатур XX века, правой и левой, включив в классификацию Мустафу Кемаля Ататюрка и Чан Кайши, но исключив из неё Адольфа Гитлера, который пришёл к власти соответственно на 5 и 10 лет позже двух этих деятелей.

Если же Адольфа Гитлера не забывать, а честно вспомнить, что был в ХХ веке и такой деятель, то он, в классификации Баунова, получается правым диктатором, в одной обойме с Ататюрком, Ли Куан Ю, Пак Джон Хи и Питером Бота. Потому что Гитлер, по выражению Баунова, лез немцам в душу, а не в экономику. Был ли он при этом для Германии «меньшим злом», чем какой-нибудь Эрнст Тельман, который бы, придя к власти, варварски национализировал бы IG Farben?!

Возвращаясь к Путину, приходится констатировать: нынешний ксенофобский угар страшен сам по себе, даже если Евтушенкову вернут его долю в «Башнефти». Потому что есть в этой жизни вещи поважней твёрдых цен, фиксированного курса, запрета на импорт, прогрессивного налога, национализации (определение "настоящего ужаса" по Баунову). По-настоящему страшная и деструктивная вещь — ксенофобия, возведённая в ранг госполитики. И это уже произошло. А любая попытка оправдать нацистскую риторику власти отсутствием «левых» реформ — это горячий привет от IG Farben.